1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (Пока оценок нет)
Загрузка...

Из какого сора?

On By marinagatsemayer

Иван Охлобыстин, актер, сценарист, писатель, запрете песен понауехавших:

«Нет, нельзя запрещать их творчество, это будет глупо. Это творчество принадлежит не им, это принадлежит тому времени, той среде и тем людям, которые доверили им петь эти песни, вдохновили их на эти песни. Это наша общая культура».

Соглашусь с мнением Ивана Ивановича с оговоркой. Не запрещать, но игнорировать надо враждебное творчество, русофобское, которое принадлежит не культуре, а создается с материальной целью или для того, чтобы продемонстрировать свое подчинение большому богатому господину с Запада. По сути это даже не творчество, а вылизывание подметок рабовладельца. И работорговца. Там, где присутствуют корыстные цели, творчество заканчивается.

А вот что касается истинного творчества, то оно как было, так и есть. Остается. И оно не принадлежит автору, об этом писали все великие. «Не я пишу стихи. Они, как повесть, пишут меня», – говорил грузинский советский поэт Табиздзе. Человек себе не равен, убеждаюсь в этом всю жизнь. Чем больше читаю, тем больше убеждаюсь. Талант – это испытание. Не каждый способен его выдержать. Не каждый способен максимально честно и справедливо испытывать за свой дар, как писал Бродский, «лишь благодарность». Во вторую очередь истинный Поэт испытывает благодарность читателю. Как только появляется чувство превосходства, талант исчезает. Появляется болезнь – звездная.

Попытка гения подстроить свой труд под нужды господина, работать в угоду властьимущему, баблодающему, всегда приводила к личным мучениям, трагедиям гения. Как и попытка превознести себя, почувствовать себя умнее, ценнее, важнее, лучше читателя. Тут проходит очень болезненная и мучительная грань для многих творческих людей. С одной стороны, чтобы обнажаться, транслировать свое нутро, публике, необходимы самомнение, самоуверенность. Если будешь сомневаться, не напишешь ни одной публичной строки. Но с другой, многие произведения и рождаются из мучительных сомнений в себе и в каждой своей строке. Отсюда – классическая жажда переделки, вечной доработки, а иногда и уничтожения собственного, такого выстраданного текста. Он жив, пока живо страдание его автора – борьба с собственной гордыней.

Отсюда пушкинское: «Веленью божию, о муза, будь послушна, Обиды не страшась, не требуя венца, Хвалу и клевету приемли равнодушно…»

Не каждый способен к такому равнодушию, тем более сейчас, когда крайне легко стать звездой, собрать концерт или получить миллион лайков, пробуждая порой своей лирой далеко не «чувства добрые».

Тонкий план, метафизика создания талантливого произведения подразумевает Поэта лишь как инструмент. Живой, страдающий или радующийся, но все-таки инструмент. Антенна. Передатчик. Тяжкая миссия. Относится к передаваемой информации как к частной собственности – преступление, за которой следует, как мы знаем из биографий многих деятелей, неминуемая кара. И не зря самые гениальные авторы звучат, как народные. Пушкин с потрохами принадлежит народу бесспорно. Так он себя ощущал. Таким он ощущается.

И куда более мелкие авторы, стоит им только потерять связь с народом, теряют свое творчество навсегда. А у народа оно остается.

Я сейчас читаю книгу одного современного западного писателя. Книга мне очень интересна, вызывает много чувств, она атмосферна, в ней есть сильная энергетика. Мне нравится роман. И я решила побольше узнать об его авторе. Изучила его биографию, посмотрела несколько его больших интервью. Увидела страшного человека, брызжущего слюной, орущего: «Россия агрессор! Стереть Россию и русских с лица земли!» Книга – хорошая. Автор – фашист. Возможно, даже для написания своего большого произведения, ему была необходима разъедающая его самого ненависть, в том числе и ненависть к русским. Ведь ненависть – это энергия. И я продолжила с наслаждением читать книгу, зная, что ее автор желает уничтожения России. Противоречий здесь не вижу. Более того, радуюсь своему личному читательскому труду – через книгу автора-русофоба изучать изнанку ненависти к России. И даже порадовалась: извращения, которые смакуются, оправдываются, превозносятся в книге, демонстрируются в романе, завязаны на тех комплексах, которыми переполнен ее автор. Как писала Ахматова, «когда б вы знали, из какого сора». Здорово же. Забавно.

Есть книги, после которых хочется вымыться. А есть книги, которые – как чистая вода. И те, и другие прошли через инструмент – жернова – сознание, нутро автора. Но истинным источником и для тех и других являлся сор, который авторам принадлежит не более, чем небо, лес, природа. Не более, чем один человек принадлежит другому человеку, хотя мы и можем назвать его «мой».

Здесь легко скатиться до размышлений, а скорее до осознания того, что нам ничего не принадлежит. Но при этом мы принадлежим, мы завязаны, мы живы благодаря принадлежности кому-то.

Так что любые авторы – субьекты. Без принадлежности к народу их нет. А вот их произведения остаются. И народ их отлично воспроизводит. Недавно услышала песню одного иноагента в исполнении уличной певицы и удивилась – она звучала искренней, глубже, прочувственней, чем из уст ее автора. Это не парадокс. Это закон. Как и все законы природы, очень хороший.

Поделиться записью в:
     

Публикации с похожим содержанием:

  1. Егор Летов. 15 лет.
  2. Как сыграть святого