На концерте Летова я была всего один раз, в середине девяностых. Хотя с конца восьмидесятых носила ксивник с надписью «ГрОб», его подарил мне панк по кличке Святой в электричке на Питер. Плеер тогда был роскошью, поэтому впервые услышала песни Летова, исполненные под гитару знакомыми и незнакомыми тогдашними неформалами.
Он тогда очень гармонично завершил мою картину мира – после Высоцкого, Башлачева, Дольского, Джоплин и Моррисона. Жестко конкретизировал мое мировосприятие, жестоко, часто беспощадно, поэтому слушать его часто, как Цоя, Науменко или Аукцыон, не могла.
Летов не ложится на пустую почву, на равнодушное, мелочное, мещанское, сомнамбулическое мертвое.
Летов – это энергия, сила, призыв, но в то же время Летов – это философское осмысление. И да, про таких, как он писал Пушкин «восстань, пророк», «глаголом жги». Разумеется, сжигал себя сам в огне своего сострадания к тебе.
Летов очень наш, категорически. Его невозможно представить на солнечном израильском берегу в окружении холеных официантов или элитных блядей. Его невозможно представить на корпоративах, на уютненьких междусобойчиках зажравшихся деятелей искусств, которые сейчас закономерно выветрились из России. Потому что все его творчество, его гений завязаны, повязаны русским глубинным бытием – самым честным, самым настоящим, самым свободным, пусть порой непростым и некомфортным, но целительно искренним. А там, где начинается погоня за комфортом, заканчивается творчество.
Летова очень не хватает? Нет, я слышу его нотки в голосах молодых донбасских рэперов, в стихах Долгаевой и Маленко, в публикациях военкоров, в коротких интервью или роликах наших бойцов. Мне кажется, что Летов уже в девяностых на руинах великой страны предсказывал очистительную СВО. Готовил ее в нашем сознании. Рискуя собой, вытягивал нас из того теплого болота, в которое многие погрузились, и которое уничтожило, намертво засосало многих, слабейших, позволивших себя обмануть.
Летов – это наш инстинкт самосохранения, это энергия и точка опоры. В одном ряду с Башлачевым, Высоцким, Пушкиным, Достоевским. Их тоже сейчас невозможно представить в тусовке сбежавших испуганных предателей-лицемеров. Потому что там, где начинается страх, заканчивается творчество, и даже мелкое вранье убивает любой талант.
Гений врать, сбегать, отделять себя от своей страны, своего народа не может, не получится это у него никогда. Ему легче погибнуть, чем соврать и дистанцироваться от тебя, простого. Единственная его собственность – это Божий дар, который диктует сочувствие, сострадание, мучительную боль пусть даже за чужого человека.
Поэтому бесстрашен. Поэтому нищ. И вечен.
«Сегодня 15 лет, как с нами нет Егора Летова» – прочитала сейчас у одного блогера. Нет. Летов – с нами. Летов – в нас. Летов, как Крым и Аляска – наш.
Марина Гатцемайер-Хакимова
Latest posts by Марина Гатцемайер-Хакимова (see all)
- Сергей Мазаев: Внутри меня всегда двое – я и моя обезьяна - 06.03.2024
- Кай Метов: В моей семье султанская кровь и коммунистическая закалка - 21.12.2023
- КАК ЛЕНИН СТАЛ ГРИБОМ - 27.10.2023
- ВЯЧЕСЛАВ БУТУСОВ: ПЕРЕД КОНЦЕРТОМ ОЧЕНЬ ПОЛЕЗНО ПЕТЬ АКАФИСТЫ - 12.10.2023
- ДИАНА АНКУДИНОВА: ВСЁ БУДЕТ КРУТО, ЕСЛИ ТЫ ЭТОГО ЗАХОЧЕШЬ - 21.09.2023